СИЯЮЩИЕ!

Песком сквозь пальцы, без следа,

С небытия и до забвенья,

Текут, как невская вода,

За поколеньем – поколенье.

Но разве старый город мертв?

Еще слышны в его рассветах

И скрип колес, и звон подков,

И эхо ржания Лизетты…

Первым «текинщиком» Санкт-Петербурга был, несомненно, Петр Великий. Этот неординарный человек много в чем был первым – а уж для нашего города он более, чем культовая фигура. Отношение петербуржцев к Петру испокон веков было исполнено несколько, может быть, фамильярной, но отнюдь не запанибратской почтительности. Он – член семьи каждого настоящего питерца. Я рискну продолжить - и - благодаря своей лошади – член семьи каждого настоящего текинщика.

Можно спорить, была ли Лизетта кобылой или, все же, Лизетт был жеребцом. По тому памятнику, который хранится в питерском Зоомузее, этого уже не установишь. Памятник сей, скорее, символ, эмблема, не имеющая половой принадлежности.

Но текинщики свято верят, что этот символ имеет принадлежность породную, и порода эта… Собственно, что о том говорить! Конечно, единственная в мире, древнейшая и прекраснейшая, та, за которую любой из нас не токмо жизнь – душу свою положит…

Но хватит лирики. К делу, господа, к делу! Воскурить фимиам мы еще успеем (и таки воскурим!), а пока поговорим о том, что со времен Петра город наш долго лишен был возможности лицезреть того божественного аргамака древности, который, по словам видного российского ипполога профессора Витта, создал все культурное коневодство мира. Вероятно, после покорения Туркестана текинские лошади попадали и в Петербург, и, возможно, в архивах Конюшенного ведомства мы могли бы найти их следы. Но – что толку! лошадей-то тех мы все равно не увидим.

Да, ныне есть клубы, есть частные владельцы, располагающие текинскими лошадьми. Для Питера это – диво великое, ибо ни климат наш, ни экономические условия отнюдь не облегчают жизнь энтузиастов-текинщиков. Тем не менее, лошади есть. Но страшно далеки они от народа! И, к тому же, опять-таки благодаря многим причинам, разительно отличаются от тех благородных скакунов, которых многие счастливчики смогли увидеть на Всероссийских Конных Играх..

Вот и кончилась присказка.

А теперь начинается настоящая сказка.

Ибо в этом году нам несказанно повезло. Звезды так встали на небе, что, благодаря многим обстоятельствам и благодаря совсем немногим людям, петербуржцы получили возможность увидеть то чудо, которое у специалистов носит сухое название – «Ахал-текинская лошадь»

Леонид Бабаев привез нам свое шоу.

… Передо мной лежит сухой протокол с именами лошадей и оценками, выставленными тремя независимыми экспертами. Клички лошадей, фамилии судей, столбцы баллов… Обычная таблица. Но, глядя на нее, я поневоле возвращаюсь в тот питерский вечер, когда на манеже спортивного комплекса возле Парка Победы творилось Волшебство.

В Петербурге в последние двадцать лет ахал-текинских лошадей становится все больше. Популярность породы растет, и, хотя лошадей из Туркмении достать очень непросто, если не сказать – невозможно, благодаря российским коннозаводчикам мои земляки все чаще становятся владельцами «божественных аргамаков». Но, не в обиду им (и мне, так как я тоже – заводчик-текинист) будь сказано, коней, подобных тем, что предстали перед нами в тот незабываемый вечер, мы еще не видели.

Сказка началась мощным музыкальным аккордом, прожектора под куполом СКК погасли, и на манеж вошел – нет, вступил! принц королевской крови, восточный князь, сердар, владыка! владыка наших сердец – Его Величество Текинец.

Каждое появление благородного коня – а всего их было семнадцать – заставляло сладко сжиматься сердце. Кто-то из русских классиков сказал, что не любит цветы, ибо их красота настолько же чрезмерна, насколько и эфемерна, пройдет несколько дней – и она растает. Красоту текинца эфемерной не назовешь – стальные мускулы, железные сухожилия, мощный костяк. Но то, что она чрезмерна и даже вызывает боль – это точно.

Четырнадцать жеребцов, от юных до зрелых, и три очаровательные кобылки один за другим, одна за другой, появлялись перед нашими глазами. Лошадей выводили поодиночке, о каждой следовал подробный рассказ, а потом с их точеных головок снимали уздечки – и дальше следовал «свободный полет»…

Все они вели себя по-разному. Кто-то – принимал картинные позы, красуясь перед публикой, кто-то – мощным галопом устремлялся к выходу, желая скрыться от назойливого внимания тысяч зрителей, а кто-то – наоборот, купаясь в лучах восхищения, не желал покинуть манеж, снова и снова проходясь «церемониальным маршем» перед трибунами. Пехимдар, Ялантушхан, Дарсай Гели, Хева Шаэль – пряные восточные имена только добавляли экзотики. Публика то замирала от восторга, то взрывалась аплодисментами.

Особенно трудно было судьям. Трое именитых экспертов часто не могли прийти к согласию, и снова и снова просили провести перед ними лошадь. А может, то было своеобразное лукавство и они просто любовались? Не знаю, все может быть…

Особенно трогали душу юные кобылки. Мощная мужественность таких «мачо», как Ялантуш и Пехимдар, как-то стушевалась на фоне прелестного изящества трепетных Дженнет Шаэль и Хевы Шаэль. Чистые линии, скрытый порыв, грациозная пылкость, чуткая настороженность – восточные красавицы во всем их блеске. Русские поэты – певцы пленительных пленниц гаремов – сошли бы с ума от восторга…

Первое отделение закончилось. Зрителям надо было перевести дух, а судьям – посовещаться и собраться с мыслями.

Далее начиналась более строгая часть программы.

Лошади, занявшие первые двенадцать мест, прошли в четвертьфинал конкурса, ибо это было не только шоу, но и конкурс. Теперь их должны были оценивать в паре, причем – не взирая на пол и возраст. Так получилось, что Ялантушхан встретился с Патагуль, а Салгым – с Хевой Шаэль. И если в первом случае джентльмен повел себя отнюдь не по-джентльменски, и не уступил красотке, то во втором – леди, наоборот, не отдала пальму первенства грозному сопернику. В полуфинале встречались уже три пары, троих лучших должны были допустить до финальной части.

И вновь – у Хевы в соперниках представитель сильного пола, великолепный Дарсай Гели! Не секрет, что часто жеребцы намного эффектнее, чем кобылы того же класса, и сравнивать их очень трудно. Так бывает, что внешняя сторона, та агрессивная реклама, с которой преподносит себя жеребец, заслоняют более правильный экстерьер и дельность скромной барышни-кобылки. В этом случае было не так. Судьи единодушно присудили пальму первенства очаровательной Хеве, и прекрасная половина зрителей облегченно зааплодировала.

Итак, финал. Ялантушхан, Чемпион Европы и Мира, Хева Шаэль и Айсор Гели – лучшие из лучших, квинтэссенция, «сливки общества»!

Поневоле вспомнишь Париса, которому нужно было вручить яблоко всего одной из трех богинь. Задачка у него была та еще – кого выбрать, женственную матрону Геру, сексапильную кокетку Афродиту или валькирию эллинов, мудрую и прекрасную Афину? Тогда - он нашел выход, но уверена – здесь бы и Парис спасовал.

Тем не менее – наступает момент истины. Трое претендентов выходят на манеж. Трудно представить, что творится в душах владельцев…

Эти, последние минуты, тянутся особенно томительно. Судьи совещаются, даже, кажется, ссорятся…

И наконец выносят вердикт.

Дарсай Гели – третий. Ялантушхан – первый. А ставшая уже общей любимицей – Хева, Хава, Ева, Жизнь – вторая среди Чемпионов и Лучшая кобыла выставки!

…Что я могу добавить к этому? Гордость за отечественных коннозаводчиков, в очень, прямо скажем, непростых условиях нынешней России выращивающих коней ТАКОГО класса, и, может быть, еще чуточку грусти, что праздник кончился…

Да! Вот еще что!

Думается мне, что в следующий раз это шоу надо проводить в белую ночь. В Летнем саду. На фоне фельтеновской прославленной решетки. И тогда – как знать! - может быть, рассветный ветерок и в самом деле донесет до нас эхо ржания Лизетты?

Ирина Хиенкина